«Гений места» П. П. Бажов: история увековечивания
Литовская М. А. (Екатеринбург), д.ф.н., профессор кафедры русской литературы XX–XXI веков Уральского Федерального университета / 2011
Гением места в современном словоупотреблении объявляется «художник или творец, который сумел создать такое представление о территории, что оно превратило абстрактное географическое название в значимое, обладающее смыслами пространство, наделенное особыми, воспринимаемыми как специфические, в совокупности только ему присущими характеристиками»1. Образ одних территорий получает более широкий, других — менее широкий резонанс, но в любом случае результаты труда и вдохновения гения места заслуживают благодарную память жителей той или иной географической точки, хотя формы мемориализации существенно отличаются в зависимости от оценки ими сделанного.
Значительная роль, которую гении места играют в обществе, неизбежно приводит к необходимости регулярно осуществлять по отношению к ним ряд действий, направленных на актуализацию заложенных в их жизни и творчестве смыслов: тиражировать и распространять различными способами тексты, сохранять старые и постоянно продуцировать новые способы и формы их интерпретации, совершать в отношении текстов и их авторов разного рода символические ритуалы и жесты, подчеркивающие их общественное значение.
Роль гениев места для Среднего Урала сыграли Д. Н. Мамин-Сибиряк, П. П. Бажов, А. Т. Твардовский и В. В. Маяковский. Последние два писателя оставили несколько формул, непременно заучиваемых жителями Урала еще в школьные годы2. Много лет назад написанные поэтические строки с указанными фамилиями авторов, призванные подогревать гордость родным краем, осознавать его особость и значимость, до сих пор украшают публичные пространства, постоянно цитируются, включены в активный репертуар регионалистических текстов разного рода, идет ли речь о названии мероприятия или реферате по истории.
Особое место среди гениев места Урала занимает Д. Н. Мамин-Сибиряк. Он своими очерками, рассказами и романами ввел Урал как предмет художественного осмысления в общероссийскую литературу, сделал это пространство видимым в культуре, но его «уральские» тексты, в свое время очень популярные, остались, скорее, в истории литературы, а не в актуальном чтении; самые же знаменитые — «Аленушкины сказки» и «Серая шейка» («Серушка») — конкретной «территориальной привязки» не имеют. Благодарные потомки открыли мемориальные музеи в домах, где жил писатель3, в 1920-е его честь переименовали улицу Водочную, ему установлен бюст в центре города, исследователи и популяризаторы всячески акцентируют уральский след в его творчестве и биографии, исправно издают и комментируют популярные и забытые тексты писателя4.
Несмотря на усилия Мамина, ощущение «недопроявленности» пространства остро обнаружилось на Урале рубежа 1920 — 1930-х годов. В результате превращения региона в центр огромной Уральской области Средний Урал начал заново обустраиваться. Свердловск и другие крупные города кардинально меняли свой облик и вследствие этого как будто лишались истории. Кроме того, в результате модернизационной политики СССР регион потерял свою уникальность «страны горных заводов». К тому же индустриализация шла трудно, требовала от большинства участвующих в ней сверхусилий, необходимы были опоры, которые могли бы помочь людям, как местным, так и добровольным и насильственным многочисленным приезжим, преодолеть мощный социальный и идентификационный кризис.
Неудовлетворенность настоящим нередко порождает особую потребность в мифологическом обосновании общего прошлого. Не случайно в периоды национальных или региональных кризисов в качестве своеобразной компенсации создаются так называемые авторские эпосы — тексты, основанные на коллективной памяти, представляющие приемлемую для широкого круга воспринимающих интерпретацию исторического развития народа или региона и анализ его специфики. В кризисный для Среднего Урала период такой авторский эпос — «Малахитовую шкатулку» — создал П. П. Бажов и оказался жизненно необходимой региону фигурой, так как неожиданно и точно нашел точку роста для формирования региональной идентичности.
Главным в существовании Урала вчерашний учитель, редактор и журналист сделал то, что неизменно отмечалось приезжими как самое сильное туристическое впечатление. Речь идет о сувенирных «каменных лавках» с дешевыми, красиво обработанными камнями, а также изделиями из них, то есть о редком природном разнообразии пород полудрагоценных и поделочных камней и существовании целого сословия отличных гранильщиков. Центр металлургии, золотодобычи, раскольничьей жизни Бажов превращает в край мастеров, в первую очередь, знатоков горного дела и камнерезов. Воспринимавшееся местными жителями как обыкновенное нелегкое, хотя и прибыльное, ремесло преподносится в сказах как значительнейшее явление отечественной культуры, воплощенные мастерство и красота. Люди, населяющие Урал, при всей их внешней сдержанности и даже суровости наделены в его текстах не просто поэтичными душами, но в состоянии претворить скрытую в них поэзию в обращенное к людям искусство «каменного дела», в мастерство.
Писатель предпринял редкую по тем временам попытку предложить свой вариант истории Урала, опираясь на иные, чем в государственном варианте, основания. Таким основанием оказывается у Бажова не историко-материалистическое толкование истории, а коллективная память: его собственные воспоминания и рассказы, бытовавшие в уральских заводах. Для этого ему надо было не только собрать необходимый исторический материал, пока он не исчез совсем, но зафиксировать его и сделать общедоступной, то есть авторитетной его интерпретацию. В середине 1930-х годов Бажов начинает работать с формой сказа, который к этому времени отошел на периферию русской литературы. Художественный потенциал сказа позволял включить свое понимание исторических событий в границы «чужого» видения происходящего.
Кроме того, Бажов наделил регион полноценной мифологией, выведя происходящее в нем за пределы обозримой человеческой истории. На бажовском Урале появляются не только «стары люди» допетровского, дороссийского прошлого, но и свои фантастические хранители земельных богатств во главе с Хозяйкой Медной горы, Золотым Полозом и прочими демонологическими персонажами.
Тексты П. Бажова, создаваемые в формате популярной литературы «для народа», предложили ясные и доступные сознанию широкого читателя образы, которые возбуждали национальную гордость и способствовали формированию региональной идентичности. По сути дела писатель, создав авторский эпос Среднего Урала, структурировал особенности места и времени, определил основные параметры истории и праистории, обнаружил господствующие мужские и женские типы, предоставил слово простому человеку — жителю края. Сказы Бажова лаконичны, их легко читать, в то же время они в меру непонятны и многозначны. Сказы универсальны. Они свободно воспринимаются и детьми, и взрослыми, входят в круг детского чтения, оставляют отпечаток в сознании в раннем возрасте5. Создаваемая в них система этических принципов легко переносится на жизнь при любом режиме и профессии, а не сосредоточивается только на прошлом. Немаловажно и то, что Бажов тщательно разработал сказовую и сказочную предметность. Малахитовая шкатулка с чудесным «женским прибором», ящерицы, золотые самородки в виде редьки и маленьких лапоточков, Хозяйка Медной горы, Серебряное копытце, каменный цветок, Таюткино зеркальце, груды самоцветов, Огневушка-поскакушка и множество других запоминающихся волшебных предметов и образов с его легкой руки прочно ассоциируются с Уралом. Совокупности этих особенностей оказалось достаточно, чтобы оказаться единственным по-настоящему востребованным, не навязанным, а «естественно» сформированным, а значит — легко воспринятым образом региона.
Уроженец Урала, всю жизнь проживший на этой земле, именно Бажов создал «канонический» образ Урала, ставший широко известным и определивший восприятие региона как «чужими», не живущими здесь людьми, так и представление уральских жителей о себе и своем месте в мире6. Образ этот был благосклонно воспринят советской властью7, органично вписался в историю развития отечественной словесности8.
Естественно, что столь много сделавший для края писатель не мог не стать объектом пристального внимания жителей края, их поклонения, которое началось, собственно, еще при жизни. Центром мемориализации, связанной с творчеством П. П. Бажова, что обусловлено биографически, становятся Свердловск-Екатеринбург и его пригороды9. В Свердловске, городе с достаточно тонкой прослойкой художественной интеллигенции, Бажов был фигурой очень заметной и — что не так часто встречается с публичными людьми — любимой. Почтительно-умиленный тон разговора о писателе установился достаточно рано. Приведем образец типичного текста, появившегося еще при жизни Бажова: «Писатель неповторимым языком рассказал о красоте Урала, о несметных богатствах его недр, о могучих, гордых, сильных духом мастеровых. Тематика сказов охватывает времена от крепостного права до наших дней. «Малахитовая шкатулка» — это восторженный гимн ищущему, неуспокоенному мастерству русского рабочего человека«10.
Творчество Бажова — достаточно редкий в истории советской литературы случай, когда официальное представление о писателе соответствовало представлению о нем читателей. И — что еще более редко — это представление не слишком изменилось за последние полвека несмотря на все качественные изменения российской жизни, что связано, в первую очередь, с региональным контекстом интерпретации творчества писателя. Кроме того, Бажов один из немногих уральских писателей, получивший широкий общественный резонанс, то, что именовали всесоюзной известностью. В результате, с одной стороны, причастность к его имени повышает статус места, с другой — образ места, благодаря ему, приобретает необходимую завершенность, устраивающую едва ли не всех его читателей. Писатель еще при жизни был провозглашен живым классиком, благо, его солидный возраст это позволял; созданный Бажовым образ края был соответствующим образом проинтерпретирован, и эта интерпретация начала широко распространяться.
С середины 1940-х годов чтение сказов Бажова станет важнейшей составляющей «регионального» воспитания. В мае 1945 года в Свердловском Дворце пионеров открылась Комната сказов, стены которой украшала роспись, вместившая изображения едва ли не всех бажовских персонажей11. Во Дворце, через который проходили многочисленные юные жители города и области, Бажов представлен как сказочник и одновременно историк места. Выразительный визуальный ряд закреплял знание текстов сказов, обязательное к тому времени для каждого среднеуральского ребенка, и одновременно создавал целостное представление-образ родного края. В январе 1946 года в связи с выдвижение писателя кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР газета «Уральский рабочий» инициировала создание серии «парадных» снимков Бажова лучшим свердловским фотографом-портретистом И. Тюфяковым. Вместе с прижизненными живописными, графическими, скульптурными портретами они составили основу иконографии самой значительной писательской фигуры региона12.
П. П. Бажов умер 3 декабря 1950 года. Кампания по его мемориализации развернулась немедленно. Уже 25 января 1951 года Советом Министров СССР принято постановление об увековечивании памяти П. П. Бажова. Тогда же в честь писателя была переименована одна из центральных улиц Свердловска — Обсерваторская; 3 и 4 декабря открыты мемориальные доски на свердловском доме, где он жил, и на месте дома его рождения в городе Сысерти. Стремление «узурпировать» знаменитого литератора, привести его в соответствие с меняющимися политическими установками проявилось, в частности, в том, что на свердловской мемориальной доске он был назван «писателем-большевиком», тогда как на мемориальной доске 1955 года, установленной на здании бывшей Пермской духовной семинарии, уже именовался «известным уральским писателем-сказочником». Вписывание Бажова в официально-государственную парадигму продолжили составители трехтомного собрания сочинений, вышедшего в Гослитиздате в 1952 году13, последующих книг писателя.
В то же время каждое новое книжное издание побуждало художников искать варианты иллюстрирования сказов, соединение в них реального и фантастического оказывается для них вызовом, отвечать на который им было профессионально интересно. Вообще, в случае мемориализации П. П. Бажова за редкими исключениями трудно говорить о противопоставлении интересов государственной власти и потребностей широкой аудитории читателей. Скорее, речь может идти о сотрудничестве: государство было заинтересовано в пропаганде творчества патриота Урала и «певца рабочих», а читатели искренне любили книги писателя.
Вскоре после смерти писателя в Музее Д. Н. Мамина-Сибиряка открылся Бажовский отдел, ставший центром сбора материалов, связанных с жизнью и творчеством писателя. В историческом «сердце» Екатеринбурга — на заводской Плотине, где до революции располагались бюсты легендарных монарших «основателей» Екатеринбурга Петра I и Екатерины I, 11 марта 1958 года установили бюсты Д. Н. Мамина-Сибиряка и П. П. Бажова. Помещение этих памятников в символически самый нагруженный фрагмент городского пространства указывает на значимость писателей для регионального сообщества. Правомочность расположения памятников именно в этой точке пространства города воспринимается горожанами как естественная. Месторасположение их никогда и никем не оспаривалось. Гении места должны стоять в «священном месте» города. Тогда же отливка бюста работы М. Манизера начинает тиражироваться, и гипсовые (белые и посеребренные) бюсты ППБ устанавливаются в учреждениях образования и культуры: на кафедрах университета и пединститута, в школах, библиотеках. В 1960 году бюст Бажова в качестве регионального классика помещается и на фронтон библиотеки им. В. Г. Белинского.
Постепенно мемориальными досками были отмечены многие места учебы, жительства и работы писателя. Параллельно шел процесс музеефикации некоторых из этих мест. Все произведения П. П. Бажова написаны в доме, в котором семья жила с 1914 года. Одноэтажный, бревенчатый, на кирпичном цоколе дом из четырех комнат окружен небольшим садом, где все посажено руками Бажовых. В нем продолжала жить вдова писателя Валентина Александровна, она разрешала посетителям смотреть дом, завела Книгу отзывов. С 1960 года по постановлению Совмина РСФСР эта городская усадьба начал охраняться как памятник государственного значения. В 1962 году в нем сделали постоянную выставку о жизни и творчестве Бажова. В 1964 году Свердловское отделение Союза писателей СССР предложило официально открыть музей. Решение исполкома городского совета о его организации в Свердловске было принято 22 марта 1966 года. В 1968 году Валентина Александровна передала дом с личными вещами и архив по дарственной в распоряжение музея, а сама переехала в предоставленную ей благоустроенную квартиру. 3 февраля 1969 года мемориальный дом-музей П. П. Бажова был открыт. Он входит в число мест, рекомендованных для посещения как приезжими, так и местными жителями. Рядом с ним разбит небольшой сквер с деревянными скульптурами бажовских героев. Попытки в 2010 году построить на месте сквера здание вызвали энергичное сопротивление общественности города, и строительство было перенесено14.
Если дом-музей на Чапаева связывается с биографией писателя, то дом-музей в городе Сысерти, открытый 28 декабря 1982 года, выполняет, скорее, функцию демонстрации жилого помещения, типичного для определенных времени и социального слоя. Писатель в этом доме никогда не жил, поскольку здание, в котором родился и провел детские годы Павел Петрович, сгорел еще в 1892 году. Воссозданные заново на своих фундаментах жилые и отреставрированные надворные постройки представляют типичный дом рабочего 19 века, так как отец Бажова был мастером Сысертского железоделательного завода. В плане-проспекте музея также подчеркнуто, что «экспозиция отражает особый быт уральского рабочего».
Поскольку авторитет гения места, как уже отмечалось, повышает статус самого места, в Свердловской области создан ряд туристических программ «Полевской — родина бажовских сказов», «Сысерть — родина Бажова», «Бажовских сказов дивные места», «Малахитовая шкатулка: Путешествия со сказами ППБ» и выпущены соответствующие книги15. С именем Бажова связаны многочисленные акции и мероприятия регионального масштаба. Характер их различен: от «Бажовского фестиваля народного творчества» (проводится с 1996 года) до ежегодного вручения Всероссийской литературной премии им. П. П. Бажова, от издания в 2007 году «Бажовской энциклопедии» (2007) до проведения Объединенным музеем писателей Урала конкурса «Коренная тайность» в рамках проекта «Сотвори свой Каменный цветок» (2009)16.
Своеобразная мемориализация проявляется также в производстве несчетного количества артефактов и бытовых предметов, прямо или косвенно отсылающих к Бажову. В повседневность жителя Среднего Урала входят кафе и одеколоны, фонтаны и панно, пряники и шоколадные наборы, фарфоровые фигурки и шоколадные обертки с героями бажовских сказов. В центре города построен жилой комплекс «Бажовский». Образы Бажова давно приобрели самостоятельное значение, порой мало общего имеющее с первоисточником. Согласно сказу Бажова, невозможно остаться в мире живых и сделать Каменный цветок, тем не менее, в центре Екатеринбурга красуется сомнительных эстетических достоинств фонтан с таким названием; оно дано и одеколону, балету, ресторану, даже набору постельного белья. Разного рода ярмарки минералов, ювелирные выставки и т. п. широко используют бажовские образы, их много в рекламе местных услуг, поскольку информация, связанная с писателем, легко считывается и вызывает нужные ассоциации.
Характерно при этом, что, несмотря на неиссякающие способы выражения социального почтения к Бажову как гению места, все чаще говорят об усталости от изобилия того, что с недавних пор стали именовать словом «бажовщина»17. Время от времени и властные структуры, и жители региона предлагают найти для представления региона что-то новое, неизменно демонстрируя при этом неплохое знание фактов творчества Бажова. Что доказывает, помимо всего прочего, эффективность мемориализации писателя и точность выбора гения места.
Примечания
3. Первый мемориальный музей Д. Н. Мамина-Сибиряка был открыт в 1946 году.