Попытка экспозиционного прогноза

Скворцова Е. В. (Казань), старший научный сотрудник Казанского музея Е. А. Боратынского (филиал Национального музея Республики Татарстан) / 2011

Музей Е. А. Боратынского в Казани уникален по истории своего возникновения, назначению и архитектуре. Это единственный в России музей Евгения Боратынского (1800-1844) — русского поэта «пушкинской эпохи», друга А. С. Пушкина, мастера элегии и философской лирики. Он располагается во флигеле стариной усадьбы, некогда принадлежавшей трем поколениям потомков поэта (с конца 60-х годов XIX века по 1918 г.).

Создание научной концепции новой экспозиции связано с реставрацией и последующей музеефикацией главного мемориального дома усадьбы Боратынских. Эта последняя в Казани деревянная дворянская усадьба, построенная в конце XVIII века, является памятником архитектуры и культуры федерального значения.

Научная концепция «Сумерки и рассветы Дома Боратынских» — попытка экспозиционного освоения пространства барского дома пока только в «бумажном» варианте. Авторы концепции: Завьялова И. В., директор музея Е. А. Боратынского, Карташева Е. И., заведующая научно-методическим отделом Национального музея Республики Татарстан, и Скворцова Е. В., научный сотрудник музея Е. А. Боратынского, полагают, что она станет ядром будущего художественного проекта.

Семь комнат и бальный зал в достаточно типичном для рубежа XVIII — XIX веков одноэтажном доме на девять окон. У нас нет сведений, что здесь бывал сам Евгений Боратынский во время своих приездов в Казань, но три поколения его потомков считали «Серый дом» своим гнездом, здесь до событий Гражданской войны хранился «Казанский» архив поэта.

Три основные темы выделяются в будущей экспозиции:

1. Жизнь и творчество Е. А. Боратынского. Его личность как Поэта, уникального культурного феномена, которая определила историческое место этой семьи, создала сильную ауру и многочисленные культурные импульсы, будет занимать центральное место.

2. Жизнь и творчество О. А. Ильиной-Боратынской (1894-1991), правнучки поэта, поэтессы серебряного века, талантливейшей писательницы русского зарубежья. Ее автобиографический роман «Канун Восьмого дня» стал краеугольным камнем при создании проекта реставрации усадьбы и создании концепции экспозиции, поскольку Ольга Александровна поселила главную героиню романа именно в этом доме и детально описала его пространство и бытование.

3. История усадьбы как центра мироздания, микрокосма (гнезда) существования (обитания) рода-семьи: мир дворянской усадьбы, женский мир, мужской мир. Дом для Боратынских был почти живым существом, все дороги начинались и заканчивались у его порога, каждое поколение было запечатлено в его стенах. «Все, что имело значенье, случилось здесь: наше прошлое было здесь и прошлое наших предков»1.

Основополагающие понятия, символы, формирующие сюжет экспозиции, заложены уже в названии — «Сумерки и рассветы Дома Боратынских».

«Сумерки. (Сон зимней ночи)» — название последнего прижизненного сборника стихотворений Боратынского (1842), где элегическая (индивидуальная) поэзия сублимирована на уровень глобальных обобщений: судьба поэта и мыслящего человека вообще.

В природе сумерки — это незаметная грань, за которой день уступает мир ночи, переходное, незавершенное состояние мира. В Словаре Ожегова сумерки трактуются как «заря, полусвет: на восток, до восхода солнца, и от заката до ночи. Полумрак, полутьма, где едва только различаешь предметы».

В символизме сумерки — это неопределенность, амбивалентность, область между двумя состояниями; пороговый, переходный символ.

С этими определениями тесно связано и второе ведущее понятие — рассвет, но контекст его шире, чем простое определение времени суток.

«Dawn of the Eighth day» — роман О. А. Ильиной-Боратынской, вышедший США в 1951 году и отразивший трагические события российской истории конца XIX — начала XX. В 2003 году автоперевод романа на русском языке был издан в Казани. Точное значение английского слова dawn — «рассвет, утренняя заря, начало, проблески нового наступающего дня», но при подготовке издания была учтена просьба сына автора Б. К. Ильина, и книга вышла под названием «Канун Восьмого дня», как более выразительном, отсылающим читателя к библейским преданиям о сотворении мира и увязывающим его с целым корпусом современной литературы2. Оно отчетливо указывает на основную коллизию романа — переход, рубеж, момент гибели одного мира и рождения (творения, восхода) в муках и крови мира иного, нового.

В названии экспозиции отражена также определенная географическая точка, место — Дом. «Сущность всего на свете, всех стран, морей и рек, всех дорог, всех творцов и творимого ими, царей, правителей и их народов, вся человеческая кипучесть где-то на периферии втекала сюда, в этот центр жизни... »3. В конце XIX — начале XX вв. дом Боратынских стал одним из культурных, духовных центров Казани. Гостями его были: всемирно известный ученый-востоковед А. К. Казем-Бек, писатель Н. Г. Гарин-Михайловский, художники Н. И. Фешин, А. И. Фомин, Н. М. Сапожникова, поэт и художник П. А. Радимов, основатель Казанской художественной школы Н. Н. Белькович и даже небезызвестный Григорий Распутин.

Дом стал определяющим фактором проектирования, раскрывающимся в нескольких взаимосвязанных ракурсах:

  • Дом как мемориальное пространство (по отношению к потомкам Е. А. Боратынского);
  • Дом как уникальный историко-архитектурный памятник;
  • Дом (усадьба) как знаковое понятие в сфере дворянской культуры;
  • Дом как образ гармонического мира семьи;
  • Дом как место хранения и ретрансляции родовой памяти, традиции, культуры.

Четвертая составляющая названия экспозиции — фамилия Боратынские — содержит два важнейших аспекта. Первый связан с образом Евгения Боратынского, великого поэта. Второй — с историей рода Боратынских.

Учитывая состав фондовых коллекций, профиль и ведущие темы музея наиболее адекватным жанром экспозиции был выбран жанр семейной хроники. В семейных хрониках нить повествования выдерживается не всегда последовательно, поскольку синтезирующую роль в тексте выполняет фигура рассказчика (при музейной интерпретации фамильного собрания эту функцию берут на себя экспозиционеры). Материал хроники трансформируется в «памяти» пишущего, вспоминающего о семье.

«Памятью» в нашем случае стали все виды источников из собрания музея, которое насчитывает 5 тысяч единиц хранения. Основу составил мемориально-биографический фонд семьи Боратынских и наиболее ценная часть музейного собрания: мемориальная коллекция личных вещей Е. А. Боратынского и его семьи; личные вещи барона А. А. Дельвига; офорты В. А. Жуковского; коллекция мемориальных вещей А. К. Казем-Бека; прижизненный портрет Л. Н. Толстого, выполненный внучкой поэта К. Н. Боратынской; рукописи О. А. Ильиной-Боратынской, автографы А. М. Горького, С. А. Рачинского, В. Д. Бонч-Бруевича, Н. А. Обуховой, работы художников Казанской художественной школы начала XX века — Н. И. Фешина, А. И. Фомина, Н. М. Сапожниковой, И. А. Денисова и др.

Внутри каждого крупного фрагмента экспозиция организуется по логике воспоминания. Повествователь не просто следует за ходом событий, он «сворачивает» одни сюжеты, другие, наоборот — развивает, тем самым, выстраивая некий сюжет.

Отдельные явления и ситуации приобретают сквозной характер, объединяя «истории» разных поколений семьи, проблематику культуры дворянской повседневности (например, «сюжеты» детства, женского и мужского «миров» и др.).

В связи с этим планируется создание разноуровневой, многослойной экспозиции с использованием различных средств и приемов экспонирования. Предполагаются следующие варианты и способы:

  • Фрагментарное введение материалов и экспозиционных комплексов по персоналиям «второго», «третьего» (условно!) планов в основной визуально-предметный ряд экспозиции.
  • Создание экспозиционных комплексов по персоналиям в «скрытых» формах экспозиции (создание специального оборудования с несколькими экспозиционными плоскостями (например, выдвижные витрины), приемы художественного решения (силуэтная, «теневая» графика), использование компьютерных технологий и др.).

«Экспозиционное время» в пространстве Дома мыслится как своего рода «циклический» круг. Средоточием, началом и завершением является Белая зала. Это многомерное пространство, но в первую очередь — образ «золотого века», где развертывается сюжетная линия, связанная с Е. А. Боратынским и родом вообще.

Ключевая роль мемориально-бытового пространства будет выражена в применении ансамблевого метода. Предполагается восстановление интерьерного пространства Дома в его основных архитектурно-стилевых чертах. Путем организации ансамблевых комплексов, с использованием художественных средств, световой аранжировки (важнейшая составляющая!), литературно-текстовых материалов будет происходить воссоздание целостного образа каждого помещения.

Наряду с ансамблевым будет применяться сюжетно-образный метод. Ансамблевая экспозиция послужит своего рода «рамкой» для развертывания семейно-биографического сюжета.

Что же увидит, узнает, почувствует посетитель, переступив порог Дома Боратынских? Это будет зависеть от той роли, которую он возьмет на себя: визитера (обзорное, краткое посещение), гостя (подробное знакомство) или «всегдашника» (вхождение в «ближний», постоянный круг друзей музея). Старинная традиция гостевания станет основой восприятия. Краткий сценарий для взрослого визитера может быть следующим.

Открываем дверь и входим в «холодные» светлые сени: три больших окна слева, ступени вверх, прямо — стеклянная дверь, через которую видно переднюю (мир иной, уже издали отличный от того, что остался за закрывшейся дверью). Пустое, гулкое, пороговое пространство перехода, в любом доме отделяющее «свое» от «чужого». Возможно, визитер, дойдя до двери передней, успеет почувствовать всю гамму эмоций, связанных с первым посещением чужого дома: волнение, неловкость, любопытство и т. д. Будем наедятся, что гости и всегдашники (в отличие от визитера) почувствуют то же, что переживала героиня «Кануна Восьмого дня» Нита, возвращаясь домой: «Вот сейчас дверь откроется, и все замечательное начнется»4.

«Пролог». Передняя — место адаптации, первой «примерки», пространство пересечения и сосуществования современности (входная зона музея — гардероб, касса, киоск, система навигации по экспозиции, возможно, найдется место и для маленькой кофейни) и прошлого (реконструкция прихожей по роману «Канун Восьмого дня» — итальянские гравюры на стенах, ампирные скамьи, столик с подносом для визиток — возможная модификация Книги отзывов); здесь же — родословие Боратынских, позволяющее априори познакомиться с хозяевами Дома. Задача «Пролога»: подготовить к восприятию экспозиции, осуществить деликатный переход «от быта к бытию», дать визитеру возможность почувствовать себя «желанным гостем».

Открываются большие двустворчатые двери и визитер попадает в святая святых этого дома. Белая зала предстает, как блестящий образ «золотого» века русской поэзии, вместилище памяти и культурных традиций: «прозрачные и переменчивые, но переполненные жизнью призраки: Мусоргский и Пушкин, Чайковский и Алексей Толстой, Шуман и Гете постоянно жили здесь, объединяясь около рояля... и веселясь с нами... Евгений Онегин и Татьяна встречались после разлуки где-то здесь, около колонн. Анна Каренина здесь танцевала с Вронским...»5.

Ощущение приподнятости, «бального», праздничного настроения окутывает визитера. Затем следуют традиционная при «визитации» процедура знакомства (узнавания).

За белыми колонами зала (порог, завеса, рубеж — «я с рубежа на поприще гляжу и низко кланяюсь прохожим») — «Блистательная тень» Евгения Боратынского проступает в образе «благородного разбойника», за проступки изгнанного из Пажеского корпуса и «задумчивого проказника», ставшего другом Александра Пушкина, «изгнанника-поэта», тоскующего на скалах сумрачной Финляндии и «домоседа», обустраивающего «милый дом» в поместье Мураново, «затворника», не принявшего нового века, того, что «шествует путем своим железным», и «странника», стремящегося обрести «Элизий земной».

Мотив сумерек, теней, силуэта, абриса будет здесь наиболее уместным. Мемориальную коллекцию следует представить, как драгоценность, каждый предмет, следуя за старинной традицией показа фамильных портретов. Мемории легко выстраиваются в хронологическую цепочку, информируя об основных вехах жизни поэта, а внутренняя семантика предметного мира позволяет раскрыть творческий контекст, выстроить духовный диалог личного опыта посетителя и мучительных поисков поэта — «желанье счастия в меня вдохнули боги».

В последующем преображении световые сценарии играют доминантную роль. Именно в них должна быть заложена магия трансформации Белого зала. Переход от «Блистательной тени» Боратынского к «Сущности всего на свете» — хозяевам усадьбы, происходит переключением внимания визитера на середину зала — звезду на паркете, что была для Боратынских своеобразной осью вселенной, центром мира.

Свет, цвет, звук, в идеале — голография, направляются на ощущения, эмоции визитера, задавая высокий нравственный камертон: «Об исканьи правды Божьей в этом доме говорили».

В архитектурно-художественном плане — Белая зала самое сложное пространство. На него приходится наибольшее количество модификаций (сначала: «Блистательная тень» — Евгений Боратынский, «Сущность всего на свете» — Боратынские, в заключение экскурсии: «Запустение» — Гражданская война, «И о надежде» — послание к посетителю). Но задача еще обширнее. Не только отреставрировать зал, выстроить полифоническую экспозицию, реконструировать функции самого пространства, как бального, концертного, при необходимости конференц-зала, но и вдохнуть в него то, что эфемерно и плохо поддается измерению — притягательную атмосферу семьи Боратынских.

Следующий шаг — представление хозяину дома. Через потайную дверь малой анфилады визитер попадает в Кабинет — («Земский деятель»), принадлежавший сначала: сыну поэта Николаю (1835-1898), а затем внуку Александру (1867 — 1918).

Идея нравственного, действенного служения народу пронизывает предметно-художественную среду, акцентируя внимание на кристальном образе Александра Николаевича — его деятельность «как солнечные лучи распространялась всюду, освещая самые темные уголки... не только общественная, но и индивидуальная, так как он интересовался каждой отдельной человеческой душой и для общего дела никогда не жертвовал отдельными личностями»6.

Принцип размещения экспозиционных комплексов подсказали сами владельцы. Пространственно — пилястрами — Кабинет разделяется на две части. Первую (у окон) Боратынские называли «деловой». Здесь принимались посетители, шла работа с секретарями, отсюда по всему дому разносился «бодрый ритм делового дня».

Вторая — «барская», более личная, была предназначена для отдыха и любимых занятий. Подобная интерпретация этой части комнаты позволяет коснуться важнейшей составляющей жизни любого дома — истории взаимоотношений мужа и жены. Две музейные новеллы: «Прекрасная персиянка» — о Николае и Ольге (урожденной Казем-Бек) и «Ненадолго расстаемся, милый» — об Александре и Надежде (урожденной Шиповой), подготовят визитера к знакомству с хозяйкой дома.

«Провинциальная муза». Будуар хозяйки большой, «солнце лилось в три высоких окна. Оно сияло на иконах в углу, лежало серебряными квадратами на выцветшем голубом ковре, и в одном из этих квадратов тень-призрак оголенного дерева... ворох рукописей на письменном столе...»7. Три поколения творческих, пишущих женщин последовательно жили здесь: Ольга (урожденная Казем-Бек), автор мемуаров «Из гнезда», Надежда (урожденная Шипова), писавшая стихи и, наконец, Ольга Боратынская ( в замужестве Ильина) — поэтесса серебряного века, писательница, автор романа «Канун Восьмого дня». Еще одна немаловажная деталь, здесь «жила» Нита, главная героиня романа. Визитер может запутаться в таком калейдоскопе лиц, поэтому организующим, центральным станет образ последней владелицы комнаты Ольги Ильиной-Боратынской.

По анфиладе визитер следует в Зеленую гостиную, приватное пространство гостей и «всегдашников». «Гости появлялись в доме, когда стихал деловой шум, и приносили свой шум: споров и музыки, разговоров о прочитанных книгах, о России и ее будущем, о толстовстве, о религии. Внешне у них не было ничего объединяющего. Политические и религиозные взгляды всех этих людей тоже были разные. Однако самым важным в их жизни была неутолимая жажда знать, для чего они живут на свете»8.

Как и Белый зал, Зеленая гостиная многофункциональна: это и экспозиция, и интерактивное пространство. Предметно-образный ряд призван создать ощущение гостиной — загородного поместья (Шушары — усадьба Боратынских под Казанью), гостиной — аллеи, где отыщутся зыбкие следы тех, кто бывал в этом доме. Но это и пространство сегодняшних гостей и «всегдашников», место клубных встреч (Клуб любителей казанской старины), проведения досуга (музейные праздники) и небольших приемов (проект «Суаре у Боратынских), чтения вслух (поэтические вечера), обращения к традиции «сумерничания» (проект «Вечерний музей»).

Через маленькую детскую спальню («Сказка, рассказанная на ночь» — предметный мир детства) визитер попадает в бывшую Детскую — «Свободная школа». Просторная, светлая комната на четыре окна будет содержать минимум экспозиционных материалов, каркасом которых станет биография внучки поэта Ксении Алексеевой-Боратынской (1878-1958), учительницы, организатора начальной школы в Шушарах, по образцу яснополянской, автора мемуаров «Мои воспоминания». Организация пространства подчинена одной цели — создать лаконичный образ шушарской школы и комфортную зону для занятий со школьниками, укомплектованную новейшими технологиями, которыми, конечно сможет воспользоваться и визитер.

Нанеся визиты почти всем насельникам дома, визитер следует в Столовую — «Судьба всего мира». Эта часть дома пострадала от времени и людей более всего. Внешние катаклизмы взломали крепкие стены родового гнезда: Первая мировая война, революции, начало Гражданской войны, начало Белого пути («Белый Путь» — второй роман дилогии Ольги Ильиной-Боратынской). Они потеряли Дом (картина Алека Боратынского со следом от солдатского штыка), Жизнь («расстрельное дело А. Н. Боратынского), Родину (выездные документы Ольги Ильиной-Боратынской). Здесь в большей степени, чем где-либо, играет роль художественный образ, поскольку описания столовой фрагментарны и скудны, предметный ряд почти отсутствует, а нарастающий драматизм должен подвести к ощущению краха, бездны, ухода в небытие.

Замыкает путешествие по дому возвращение в Белый зал со световым сценарием «Запустение» (в основе визуального или голографического образа — фотография 1920-х гг.). Затем звуки музыки, детских голосов в глубине зала (в 1932 году в доме открыли первую в Казани детскую музыкальную школу), сияние — «И о надежде»...

«Как странно вернуться домой, не правда ли! Так все знакомо и такое настоящее... Как будто дом — это то, к чему можно всегда вернуться. Даже после смерти»9.

Примечания

1. Ильина О. А. Канун Восьмого дня. Казань, 2003. С. 51.

2. Напр.: Т. Уайдлер «Дети Восьмого дня»: «Жизнь никогда не останавливается. Сотворение мира не закончено. Библия учит нас, что в день шестой Бог сотворил человека и потом дал себе отдых... Человек — не завершение, а начало. Мы живем в начале второй недели творения. Мы — дети Дня Восьмого».

3. Ильина О. А. Канун Восьмого дня. С. 51.

4. Ильина О. А. Указ.соч. С. 46.

5. Ильина О. А. Указ.соч. С. 51-52.

6. Боратынская К. Н. Мои воспоминания. Мураново. — М.: Зебра Е, 2007. С. 175.

7. Ильина О. А. Указ.соч. С. 55.

8. Ильина О. А. Указ.соч. С. 67.

9. Ильина О. А. Указ.соч. С. 65.

Яндекс.Метрика